Бабушка Паша

- Вот к Вам, Прасковья Иосифовна, и приезжают, и по хозяйству помогают… И дети, и внуки… А наши-то, даже не звонят…

Бабушка Паша была чем-то вроде центра вселенной для нашей большой семьи. Четверо детей, семеро внуков, зятья, невестки… Каждая планета жила своей жизнью, одновременно удерживаясь на оси бабушкиного солнца. Даже когда все выросли и разлетелись по своим гнёздам, по разным городам, мы действительно часто звонили, писали письма, старались помочь по дому и по огороду, поддержать морально и материально, съезжались вместе на бабушкин день рождения, едва умещаясь за сдвинутыми столами.

Детворы в доме всегда было много. Мы устраивали штабы в сарае, засады в малиннике, «домики» на чердаке… разрисовывали стены, резали подшивки любимых бабушкиных «Огоньков», строили халабуды посреди комнаты, и редко какой диван мог выдержать наш воздушный налет со шкафа…  Мы устраивали «свечной заводик», растапливая старые и новые свечи и заливая их в ёлочные игрушки. Формы оказывались одноразовыми, бабушка подметала осколки, немного журила нас и вместе мы выбрали из коробки шишки и шарики, которые «не жалко». Под наши игры и затеи бабушка освобождала шкафы, кладовку, сарай… Позже мы завладели целой комнатой, стащили с чердака старый диван, скрутили с наго ножки и устроили батут. Бывало, по своей инициативе мы устраивали субботники и рядовые уборки. И дважды пытались участвовать в городском конкурсе на «двор образцового порядка и содержания». У бабушки была безусловная любовь к детям, и нам позволялось очень многое.

Директор школы, заслуженный учитель Украины… Я так удивлялась, когда бабушке при встрече кланялся какой-нибудь дедушка, а она говорила мне: «это мой ученик…» Она всех их помнила по именам, их школьные успехи и проделки… У бабушки вообще была отменная память.

Бабушка Паша жила в доме на две семьи. Двор был не большой, условно разделенный тоже на две половины. Огород, садик, курятник, сарай – нехитрое хозяйство.  На нашу половину двора сбегалась детвора со всей улицы. Нам позволяли. К счастью соседи по дому относились весьма терпимо – за стеной жила бывшая бабушкина ученица, а теперь уже учительница, которая работала в бабушкиной школе. Войнушки, «свадьбы», прятки, квачи… Редко какая хозяйка терпела столько детской возни в своем доме или во дворе. Некоторые гнали нас из под окон, даже когда мы играли со стороны улицы.

Я помню, как мы на цыпочках и втянув голову в плечи, перебегали через двор тёти Лиды или кидались в рассыпную, едва заметив колыхание занавески на окне бабы Любы… И вот эти Лиды и Любы, некогда статные и грозные хозяйки, защищающие свои огороды, клумбы и коврики у дверей от чужих и собственных детей – теперь маленькие ссохшиеся старушки, завидующие нашей бабушке и оплакивающие свой одинокий  и безрадостный закат жизни… У меня возникали двоякие чувства: с одной стороны сердце сжималось от жалости, с другой поднималось детское «а так тебе и надо»… Если бы моя бабушка была тогда такой как они, хотела ли бы я приезжать к ней сейчас? Они дали своим детям хлеб и кров, но не додали чего-то важного. Не было чего дать? Просто не знали «чего еще нужно этим детям»?… 

У бабушки Паши всегда было много места для детей в её большом сердце и маленьком доме. И мы всегда стремились вернуться в этот Дом хотя бы ненадолго. Прикорнуть у печки, разгадывать вместе с бабушкой её любимые кроссворды, и чтобы она чесала спинку, и слушать её истории про детство, войну, деда, разбираться в запутанном генеалогическом древе и вникать в детали семейных легенд…

Бабушка любила рассказывать, как впервые случайно увидела этот дом. В городе полк деда был расквартирован после окончания войны и они ждали своей очереди на жильё. Зайдя в эту квартиру по какому-то рабочему поводу, бабушка влюбилась в  дом с первого взгляда какой-то безосновательной и нелогичной любовью. Вероятно, дом ответил взаимностью,  вскоре прежние жильцы съехали, а дед выхлопотал ордер. Дом был времен, как здесь говорили «ще за Польшi», с высоченными потолками, большими окнами, без водопровода и с печным отоплением, которое позже заменили на газовое.

Кирпичи фасада, обращенного во двор, были исцарапаны именами друзей и первых любовей еще во времена детства и юности моей мамы. Подрастающие внуки регулярно добавляли к этому еще и своё нехитрое «графити». Бабушка относилась к такой  «порче имущества» весьма лояльно. Вот прабабка могла наворчать, пригрозить веником или выгнать из малинника, когда мы там играли в прятки, вытаптывая ягоды… Бабушка же вообще относилась к материальному с изрядной долей пофигизма. Здесь ценилось общение, приятие, терпимость, тёплые дружеские и семейные отношения. «Что посеешь, то и пожнешь…»

Когда бабушка умерла, нам всем было безумно жаль расставаться с её домом. Никто не стал делить имущество или качать права. По взаимному согласию хозяином стал дядя Миша, младший из бабушкиных сыновей, потому что у него была реальная возможность следить за домом, делать ремонт и поддерживать существование почти столетнего строения. А для нас сохранилась возможность возвращаться в этот центр притяжения, продолжать собираться вместе там, где мы росли, окруженные безусловной любовью…

Оксана Шапкарина,
с большой любовью к нашей Бабушке

Также рекомендуем:

1. «Бабушкин коврик»
2. Кляксы
3. МЫ ПЕРЕЕХАЛИ!
4. Мой брат бросил курить в семь лет…
5. Аппликации с детьми — изучаем формы